на Главную страницу

КОМАНДИРЫ

КОНТАКТЫ

КОРАБЛИ

История_Соловецкой_Школы_ЮНГОВ

Другие Школы и ЮНГИ




Генри Николаевич Таращук ,зрелые годы




Генри Николаевич Таращук , военная молодость



из сборника "Соловецкие юнги":


вспоминает Генри
Николаевич
Таращук


ПАМЯТИ СОЛОВЕЦКИХ ЮНГ Совсем недавно ушел из жизни замечательный человек, последний из остававшихся в живых наших земляков, отправившихся в 1942 году из Башкирии по комсомольскому набору в Соловецкую школу юнг.

Нам посчастливилось познакомиться с этим человеком, о многом поговорить, посмотреть в его, так и оставшиеся молодыми, глаза. О Генри Николаевиче Таращуке мы и хотим рассказать.


В своей школе (СОШ № 29 г.Уфы) много внимания уделяем военно-патриотической работе:
организовываем для ветеранов встречи, дарим подарки. В общем, стараемся окружить их вниманием не только в майские праздники.
Однажды школьников пригласили выступить в Парке Победы в честь Дня Памяти.
И там мы познакомились с Генри Николаевичем Таращуком. Стали приглашать его в гости, готовили для него праздники, навещали дома. И старались как можно больше узнать о его необычной, героической судьбе.


Из автобиографии

Я, Таращук Генри Николаевич, родился в 1928 году. Мой отец Грачев
(отчества не знаю) был направлен с отрядом красноармейцев на борьбу с басмачами.
Он командовал этим отрядом. В одном из боев отец погиб. Через некоторое время мама вышла замуж за Таращука Николая Кондратьевича, который меня усыновил, и мы втроем жили в Уфе, у бабушки.

Мама и папа (я отчима звал папой) днем работали, а вечером учились. Моим воспитанием занималась бабушка. После ее смерти мы переехали на другое место жительства, а до этого жили в помещении бывшей конюшни.
Я пошел учиться в школу. Мама работала на маслозаводе, а папа — бухгалтером на Башгормолзаводе.
Вскоре маму направили продолжить обучение. Папа следил за моей учебой и приучал меня к домашним делам. Я мог убрать квартиру, постирать белье, готовить, ходить на рынок и в магазин за продуктами. Так прошло много лет.

В 1938 году мама простудилась, получила воспаление легких.

К этому времени она уже работала управляющей на маслозаводе. После короткого курса лечения в Уфе ее отправили в Москву, во Всесоюзный институт экспериментальной медицины. После лечения поехала по путевке в санаторий. Лечение не помогло.
Вернулась она в Москву, и осенью 1938 года умерла.
Похоронили ее в Москве, на Новодевичьем кладбище. Мы остались вдвоем с отцом-отчимом.


В 1939 году началась война с Финляндией. Отца призвали в армию и он уехал на фронт. За мной присматривала соседка — пожилая женщина. Месяца через три или четыре отец по ранению возвратился домой. В том же 1939 году отец женился.

Он уделял много внимания молодой мачехе, и я как-то отошел в сторону. В 1940 году у них родилась девочка.
Меня заставляли нянчиться с ней, а мне хотелось играть во дворе с приятелями. С мачехой я не дружил. Бросил учиться и устроился работать на завод учеником.
Вскоре началась Великая Отечественная война.
Отца призвали в армию и он уехал на фронт.
Я тоже загорелся мечтой попасть на фронт, но не подходил по возрасту.

В 1942 году в Уфе появились моряки, и прошел слух, что годных по состоянию здоровья юношей 15—16 лет, с согласия родителей, через райкомы комсомола будут набирать в школу юнг.


* * *


О подвигах моряков много сведений в литературе:

монографиях, фундаментальных исследованиях, мемуарах, повестях, очерках.
А вот история школы юнг освещена слабо. Героическим прошлым юнг занимаются музеи в разных городах страны. Большая часть информации получена нами непосредственно от Генри Николаевича, а затем и от его вдовы Евгении Сергеевны.
Мы изучали архивные источники, материалы школьных музеев, беседовали с людьми, близко знавшими Генри Николаевича, а также изучали опубликованные материалы.

Большую трудность при выполнении работы составил тот факт, что история школы юнг мало освещена в исторической литературе. Богатый материал собран в Соловецком историко-архитектурном и природном музее, в музее «Юнги Северного флота» школы №369 г. Санкт-Петербурга, в музее ВМФ школы №147 г. Челябинска.

В 70-е годы прошлого века в школе №2 г. Уфы началась поисково-краеведческая работа, которая ставила задачу разыскать оставшихся в живых бывших юнг, уроженцев Башкирии.
В школе был создан музей, в котором бережно хранятся материалы, собранные в ходе поиска.

В Уфимском городском Детском Морском Центре им. контр-адмирала М.И. Бакаева собран и бережно хранится документальный и фотоматериал почти обо всех юнгах, которые ушли с первым набором в школу юнг.

Еще в одном башкирском городе — Нефтекамске, в школе №4 собран материал о 40 юнгах. Там же хранится письмо к ученикам школы от комиссара школы юнг Сергея Сергеевича Шахова.

В 1976 году в журнале «Юность» №7 Владимир Еремеенко опубликовал повесть «Юнга», посвященную Г.Н. Таращуку. В местной периодической печати также встречались короткие заметки о нем, в основном к памятным датам.

В ходе нашего исследования выяснилось, что в 1979 г. Валентин Пикуль, сам бывший юнга, написал повесть «Мальчики с бантиками»; в 1989 г. выходит книга «Огненная юность»
Д.Н. Ведерникова, автора ряда книг о моряках из Башкирии; в 1991 г. Г.П. Сенькова, С.С. Шахов публикуют историко-документальную повесть «Из юнг — в адмиралы». В 2000 году в Самаре вышла книга И. Лисина «Сражались мальчики на море».

В монографии ведущего военного историка РБ профессора М.А. Бикмеева «Вклад Башкортостана в развитие Военно-морского флота России» один абзац посвящен Соловецкой школе юнг. Упоминает Михаил Ахметович и о Генри Николаевиче Таращуке,
но не как о юнге, а как о помощнике командира торпедного катера.
Вахитов Фарит Назарович в художественно-документальном издании «Иду за тобой, юнга» написал ряд очерков о бывших юнгах — выходцах из Башкортостана.

15 ноября 2009 года ушел из жизни последний из остававшихся в живых выходец из Башкортостана, бывший Соловецкий юнга Таращук Генри Николаевич.
Он оставил не только добрую память о себе, но и «Сборник воспоминаний бывшего Соловецкого юнги Военно-морского флота СССР первого набора 1942—1945 гг.», книгу «Детство, опаленное войной», вышедшую в свет в 2007 году.

Таким образом, опубликовано очень много разрозненного материала о школе юнг, их участии в боевых операциях, послевоенной судьбе, но нет ни одной серьезной монографии, которая бы освещала эту уникальную страницу военной истории.

Множество документов хранится в различных архивах. Может, кто и хотел бы создать монументальный труд в память мальчишек, навеки оставшихся в морских водах или под пирамидками с жестяной звездочкой. Но архивы сейчас работают только на коммерческой основе…

Вот что нам рассказал сам Генри Николаевич Таращук:

— Нападение фашистской Германии на нашу страну подняло на защиту Родины не только все взрослое население, но и подростков.
В военкоматы, в комсомольские организации и даже в центральные органы власти поступали тысячи заявлений юношей с просьбой зачислить в воинские части, сражающиеся на фронте. Это желание молодежи совпадало с государственной потребностью пополнения рядов Военно-морского флота, поскольку с первых дней войны моряки добровольно уходили на сухопутный фронт.
Они сражались в морской пехоте, несли охрану военно-морских баз и островов, участвовали в десантах и других операциях. Всего флот направил на разные фронты свыше 400 тысяч человек из своего личного состава.
Поэтому правительство разрешило наркому Военно-морского флота принимать добровольцев-юношей в возрасте15—16 лет и в специальной школе готовить из них боцманов, рулевых, радистов, электриков, мотористов, сигнальщиков, гидроакустиков, комендоров и других корабельных специалистов.

Изучая документы, литературу, мы выяснили, что, в соответствии с Приказом Народного комиссара Военно-морского флота, школу юнг было решено дислоцировать на Соловецких островах с численностью переменного состава 1500 человек. Это место было выбрано не случайно: в акваториях всех остальных морей шли напряженные морские сражения.

Учитывался и еще один немаловажный юридический аспект:
при основании школы подразумевалось, что после обучения ее выпускники будут принимать участие в боевых действиях. Но ведь это были мальчишки 14—16 лет! А по Международной Женевской конвенции юношей моложе 18 лет нельзя призывать в армию. Поэтому в школу юнг принимались только добровольцы и только с согласия родителей.

В 1942 году сборным пунктом для приема и отправки ребят в школу юнг в городе Уфе было здание школы №2, располагавшееся по адресу: улица Свердлова, 38.

Ребят набирали в городах Поволжья, в Ленинграде, Москве, Уфе, Свердловске, Перми и Челябинске. Многим удавалось обмануть офицеров и прибавить себе возраст. Так, В.Касьянов попал в юнги в 13, Г.Таращук — в 14 лет.15 июля 1942 года от уфимской пристани отошел пароход «Зюйд», на борту которого находились полторы сотни подростков из Уфы и районов Башкирии. Путь будущих юнг лежал до Горького, затем поездом в Архангельск. Пройдя здесь месячную подготовку, они были переправлены на Соловецкие острова в школу юнг.

Но здания для школы не было, не было и жилых помещений.
В глубине Соловецкого острова находилась угрюмая двухэтажная постройка с черными глазницами окон, а на каждом окне — тюремная решетка. Едва держась на последнем гвозде, висела над мрачным домом доска с непонятной надписью «СЛОН». А расшифровывалось это слово — «Соловецкий лагерь особого назначения».

Выдали юнгам робу. Рабочая одежда боевого флота — штаны и голландка из парусины. Взамен ботинок получили со склада здоровенные кирзовые бутсы.

— Одели нас в робы, а они на нас мешками висят, мы же пацаны еще, — вспоминал Г.Н.Таращук. — Но все равно радовались: мы на флоте, скоро будем воевать.
Школа и жилье строились на голом месте и голыми руками. Чтобы тюремное здание перестало быть тюрьмой, а стало помещением для занятий, на первом и втором этажах для начала с трудом выдернули из окон железные решетки. Навели порядок в самом здании.

А рядом выкопали в земле четыре больших котлована под жилье — кубрики. Вскоре появилась на здании новая надпись: «ШЮ ВМФ СССР» — «Школа юнг Военно-морского флота СССР».

— Дисциплина у нас была жесткая, военная, — вспоминал Н.Н.Каримов, — подъем в 6.00, отбой — в 22.00.

По прибытии на Соловки в 1942 году юнги были отправлены в Савватьево (монастырский скит, находящийся от Кремля в 14 км).
Но когда выявилась недостаточная обеспеченность школы в Савватьево в хозяйственном отношении, часть юнг была передислоцирована в Кремль. В результате школа юнг территориально разделилась на две части.

В Савватьево юнг встретили полуразрушенное здание церкви, каменный корпус и бывшая гостиница, ранее предназначавшаяся для богомольцев. Эти здания отвели под учебные корпуса. Юнг поселили в палатках, и они сразу начали строить землянки.

В августе уже начались холода, недалеко был Северный полярный круг. На голой земле и камнях, без техники, дети под руководством офицеров построили землянки для жилья и учебы, и в сентябре 1500 мальчишек начали учиться корабельным специальностям. Начальником школы был Н.Ю.Авраамов (кстати, его сын, Г.Авраамов, тоже окончил школу юнг и впоследствии стал вице-адмиралом и начальником ВВМУ им. Нахимова в Севастополе).

Перед началом занятий капитан 1-го ранга Н.Ю.Авраамов сказал:

— Кто будет плохо учиться, тот выберет себе незавидную судьбу, флот в балласте не нуждается. А потому знайте: у вас не уроки, а боевая подготовка, не экзамен — а бой, который надо выиграть. Помните, отличники боевой и политической подготовки получат право выбора любого флота страны и любого класса корабля...

На островах даже не было электростанции, машин, из тягловой силы — одна лошадь. Занятия шли ежедневно, в две смены, кроме этого — физическая работа, дежурства, вахта. Конечно, это изнуряло. Из сухопутных мальчишек делали настоящих моряков.

Через год выпустили, расписав по флотам — на Черноморский, Балтийский, Северный, Тихоокеанский — на боевые корабли.
Генри был обучен по верхней палубной команде и направлен на новый торпедный катер, прибывший в соединение катеров Северного флота.

В марте 2009 года Генри Николаевич вспоминал:
«Во время учебы юнги со своего скудного жалования собрали 160.000 рублей и 40.000 облигациями на постройку катеров. Некоторые видели себя в мечтах на борту катера, построенного на собранные ими средства.
С гордостью и воодушевлением мы встретили правительственную телеграмму в адрес начальника Н.Ю. Авраамова и его заместителя по политчасти С.С.Шахова 23 апреля 1943 года.
«… Передайте юнгам, собравшим 160 тыс. рублей и 40 тыс. облигациями на постройку торпедного катера, мой привет и благодарность Красной Армии. Ваше желание будет исполнено. И.Сталин».

На эти средства было построено два торпедных катера:
один был назван «Юнга Севера» и принимал активное участие в боях на Балтике. Другой — ТК-451 сражался на Черном море.

Все выпускники получили свидетельство об окончании школы.
Большинство юных моряков сдали экзамены по всем дисциплинам на «хорошо» и «отлично». С прощальным словом выступил замполит Шахов Сергей Сергеевич.

Хоть говорил общеизвестные политические лозунги, но говорил он их от души, искренне.

В торжественной обстановке перед знаменем школы в присутствии всего личного состава юнги дали клятву:

«Родина! Великая Советская держава! В день отправки нас на боевые корабли даем тебе свою нерушимую клятву. Мы клянемся с достоинством и честью оправдать оказанное нам доверие, умножать боевые традиции советских моряков, хранить и оберегать боевые традиции родного Военно-морского флота. Мы клянемся отдать все свои силы, а если потребуется, отдадим и жизнь за свободу и независимость нашей Родины — Союза Советских Социалистических Республик.

Мы клянемся до полного разгрома и уничтожения врага не знать покоя, быть в первых рядах самых мужественных, самых храбрых советских моряков. Если ослабнет воля, если подведу товарищей, если проявлю в бою трусость, то пусть презирают меня в веках, пусть покарает меня суровый закон Родины!»


Это были не пустые слова. На боевом корабле все на виду, обязанности расписаны по боевому расписанию. Это на суше можно укрыться за деревом, скатиться в ямку, а тут никуда не спрячешься:
под ногами качающаяся палуба, а под ней холодная бездна.
Поэтому моряки в любой ситуации всегда стояли до конца, независимо, взрослый ты или еще мальчишка.

Все с нетерпением ждали начальника школы Николая Юрьевича Авраамова. Строй двинулся в обратном направлении. Но вдруг все увидели фигуру «бати» — Авраамова.
Он стоял в стороне от дороги, стрункой вытянувшись при приближении колонны. Дав команду остановиться, произнес всего несколько слов: «Вы первый выпуск нашей родной школы.

За вами пойдут другие.
Но запомните, вы — первые!
Так будьте же первыми и на флоте, мои родные североморцы.
Впереди большая и чистая жизнь. Большая и чистая, как морская вода. Прощайте!»

У ребят по телу пробежала дрожь.
Они услышали сокровенные слова, навеки оставшиеся в памяти.
Но следующее действие Авраамова потрясло. Он приказал двигаться и поклонился уходящим на фронт мальчишкам.
Юнги шагали вперед, но через каждый шаг оглядывались, строй уже нарушился, ведь каждый хотел еще и еще раз увидеть фигуру Авраамова. Последний раз.

А он стоял, как вкопанный, не шелохнувшись. Только седая голова была повернута в сторону уходящей колонны.

Как человек до мозга костей военный, он, провожая своих питомцев, совсем еще детей, понимал, что посылает их навстречу верной гибели. Старый моряк стоял и плакал…

Окончив учебу, соловецкие юнги воевали на кораблях Северного, Балтийского, Черноморского, Тихоокеанского флотов, а также на Амурской, Беломорской, Волжской, Днепровской, Каспийской и Онежской флотилиях.

Генри Николаевич попал в соединение торпедных катеров Северного флота. Там шли ожесточенные бои за город Мурманск, расположенный на берегу Кольского залива в 300 км севернее Полярного круга и в 30 милях от открытого моря.

Гитлеровское командование придавало важное значение захвату Мурманска:

— это был незамерзающий порт на севере Европы, связанный железной дорогой с Ленинградом;
— Мурманск занимал важное военно-стратегическое положение — рядом с ним находились основные базы Военно-морского флота и отсюда начинался Северный морской путь;

— Мурманск являлся центром богатого лесом, рыбой края, а также с развитой судоремонтной, горно-химической, медно-никелевой и энергетической промышленностью. Планом немецкой операции намечалось овладеть Мурманском и главной базой Северного флота — Полярным, захватить Кировскую железную дорогу, и тем самым изолировать Кольский полуостров от центральных районов страны, оккупировать Карелию и овладеть всем бассейном Белого моря до Архангельска включительно.

У северной оконечности Европы раскинулось огромное Баренцево море.
Большая часть южного берега моря принадлежит нашей стране. Новая Земля и Земля Франца Иосифа, ограничивающие Баренцево море с востока и севера, также составляют часть территории нашей страны. И только западные, мало протяженные его берега образуются островом Шпицберген, принадлежащим Норвегии. В юго-западной части этого моря, через широкий проход между Скандинавским полуостровом и Шпицбергеном из Атлантического океана проходит теплое течение Гольфстрим — здесь море никогда не замерзает.

По Баренцеву морю фашисты перебрасывали подкрепление, оружие, продовольствие своим войскам на Крайнем Севере. На этих путях наши торпедные катера охотились за вражескими судами, наносили им частые, уничтожающие торпедные удары.

м На самом правом фланге советско-германского фронта, на северо-западе далеко в море вдаются два полуострова — Средний и Рыбачий, которые занимают важное стратегическое положение в обороне северных рубежей нашей Родины.

Именно с них контролировались подступы к порту Петсамо (ныне российский порт Печенга).
В западной части полуострова Средний возвышается гора Земляная, с которой в ясную погоду визуально просматривается весь Варангер-фьорд. Слева виден порт Петсамо, а на западе — вход в Бек-фьорд.

Варангер-фьорд — район оживленных коммуникаций противника.
Не имея на севере Финляндии и Норвегии ни железных дорог, ни приличных шоссейных путей, гитлеровцы вынуждены были морем организовывать всевозможные военные перевозки. Морским путем они вывозили из Финляндии никелевую и железную руду, в которых заводы Германии очень нуждались.

Находясь на торпедном катере, важно было знать обстановку не т олько в районе боя, но и в зоне всего Варангер-фьорда, а также иметь надежную связь с атакующими торпедными катерами, с подразделениями, взаимодействующей авиацией, с командованием флота…
Поэтому было принято решение в короткий срок создать береговой командный пункт для управления боевыми действиями торпедных катеров в море. Специально оборудованный береговой КП был создан на вершине горы Земляной на полуострове Среднем.

Теперь комбриг имел телефонную связь со штабом флота, с маневренной базой Пумманки, где стояли в полной боевой готовности торпедные катера, и с командиром авиационной группы штурмового полка, который располагался неподалеку от стоянки торпедных катеров.

Катера стали выходить на коммуникации уже не на «авось», а получив предварительные данные.
Это означало, что при обнаружении вражеского конвоя в водах Варангер-фьорда наши торпедные катера, базировавшиеся в Пумманках, имели возможность быстро атаковать его. Если конвой шел в Петсамо с запада, то успевали атаковать его не один раз.

Еще до начала Великой Отечественной войны на Севере были попытки принять на вооружение дюралевые торпедные катера типа Г-5 (глиссирующий). В процессе отработки боевых задач выяснилось, что катера данного класса обладают ограниченным радиусом действия и весьма низкой мореходностью. Они могли выходить в море при волнении не более 3-х баллов — вылетали заклепки и деформировался корпус.

Поэтому не применялись на Северном флоте. Их решили применять лишь для охраны Кольского залива, у входа в который для них создали базу.


В 1940 году все катера были отправлены в Кронштадт на капитальный ремонт, где их и застала Великая Отечественная война.

По решению наркома Военно-морского флота на север с Балтики на железнодорожных платформах были срочно переброшены катера типа Д-3. Это были большие торпедные катера, которые по сравнению с Г-5 обладали повышенной мореходностью и лучшими маневренными качествами, более значительной дальностью плавания и автономностью. Торпедные катера Д-3 имели водоизмещение 32 тонны, 21 метр длины, при ширине около 4-х метров имели осадку 0,8 метра. Отечественные моторы конструкции Александра Микулина давали скорость 70 км/час.
А моторы американской фирмы «Паккард» давали катеру скорость около 90 км/час. Дальность плавания полным ходом достигала до 650 км, а восьмиузловым ходом (при конвоировании) доходила до 1000 км.

Торпедный катер, куда был направлен Генри Таращук, находился в море, выполняя боевое задание, и его с нескрываемой тревогой ожидали на берегу.
Но вот он стремительно влетел в бухту.
Его мощные моторы взревели, отрабатывая назад, и катер замер у причала. На пирсе — сам командир бригады со всей «свитой». Поздравляет экипаж с победой и дает «добро» на отдых. «За успех награда, — шутливо добавляет он, — первый юнга на нашем флоте», — и представляет Генри экипажу.

Так началась боевая морская служба пятнадцатилетнего юнги в бригаде торпедных катеров.
Юнгу определили дублером к опытному и требовательному боцману Николаю Губину.
Катер в те дни находился в базе, и Губин настойчиво учил молодого матроса. С первых же дней ему довелось участвовать в боевых действиях — отражать налеты немецкой авиации, вести борьбу с минами.

Торпедный катер готовился к боевой операции по постановке мин. В это время Таращук получил извещение о гибели отца на фронте. Утешения товарищей не помогали.
Командир катера хотел было освободить Таращука от выхода на операцию, но отказался — это могло ухудшить и без того тяжелое моральное состояние матроса.

Чтобы перекрыть фарватер у острова Варде, где вражеские суда шли в Варангер-фьорд и обратно, наши корабли ставили мины. Катер, на котором служил Таращук, уже поставил три мины и подготовил к сбрасыванию четвертую.
Но в этот момент, когда мина слетела с барабана, тросом она зацепила Таращука за ногу, и он оказался за бортом.
Катер продолжал двигаться своим курсом, а мина потянула матроса на глубину. Глотая соленую воду, он старался освободить ногу, но ему это не удавалось. Его спасли большие сапоги, которые выдавали юнгам, не спрашивая размера.
Из просторного сапога нога выскользнула, а спасательный жилет поднял Таращука на поверхность.

Командир корабля, зорко следивший за постановкой мин, уже заметил падение матроса за борт и развернул катер на обратный курс.
Товарищи быстро подняли Таращука на палубу и он снова приступил к исполнению своих обязанностей.

Весной 1944 года торпедный катер, на котором служил Генри Таращук, участвовал в нескольких боевых операциях.
Однажды катер, находясь далеко от базы, попал в шторм. Командир решил укрыться в незнакомой бухте норвежского берега. Но когда буря немного стихла и видимость улучшилась, моряки увидели, что неподалеку, тоже спасаясь от шторма, стоят транспортные суда противника. Командир торпедного катера быстро сориентировался и выпустил по ним все торпеды.
Три фашистских транспорта, объятые пламенем, пошли ко дну. Пользуясь суматохой, катер выскочил из бухты и благополучно вернулся в свою базу.

В августе 1944 года матроса Г.Н.Таращука перевели на торпедный катер ТК-13 на должность боцмана. Это был один из лучших катеров бригады, он уже имел на боевом счету 13 потопленных судов врага.


14 сентября 1944 года наша авиаразведка обнаружила движение каких-то судов в Кообхоль-фьорде. Командир бригады торпедных катеров направил туда ТК-13 и ТК-213.

Головным шел ТК-13, и его командир старший лейтенант В.М. Лихоманов был старшим группы катеров. В пять часов утра боцман Таращук, дежуривший у носового пулемета, доложил командиру, что прямо по курсу видны силуэты боевых кораблей и транспортных судов противника. Всего он насчитал 18 единиц. Командир группы катеров В.М. Лихоманов принял единственно правильное решение:
доложить обстановку в штаб флота. Получив сообщение, командование бригады приказало другому отряду катеров под командованием Федорова пойти на перехват конвоя. Но тут некоторую неувязку в действиях допустил командир ведомого катера ТК-213 Остряков.
Завидя конвой, забыв о приказе дождаться подхода остальных катеров, передал: «Атакую!» и дал самый полный ход. Фашисты сосредоточили на нем весь огонь кораблей. Катер получил серьезные повреждения и, прикрываясь дымзавесой, совсем вышел из боя.

ТК-13 действовал более обдуманно и разумно. Маневрируя, умело уклоняясь от снарядов, В.М. Лихоманов провел свой катер к головному транспорту и двумя торпедами потопил его. Но вырваться из вражеского кольца было уже невозможно. Пришлось вести бой, используя два имеющихся крупнокалиберных пулемета. Катер получил несколько попаданий. Многие, в том числе командир, боцман, были ранены, и, превозмогая боль, продолжали сражаться.
Таращук б ыл уже вторично ранен, но не выпускал из рук пулемет.
Заметив, что командир совсем плох, поспешил к нему на помощь.
Но услышал твердую команду: «Боцман, к пулемету, держаться до последнего, о сложности обстановки доложить в штаб флота». Радист передал сообщение, а когда вернулся с ответом, командир был уже мертв. Среди разрывов снарядов, под градом пуль несколько моряков продолжали сражаться и надеялись на подход подкрепления. Но вот один из вражеских снарядов угодил в среднюю часть катера, всех живых и мертвых выбросило в море.


Гитлеровцы выловили тех, кто еще подавал какие-то признаки жизни. Таращук то барахтался в своем спасательном жилете, то впадал в забытье. Окончательно он пришел в себя только в каком-то помещении на берегу.
Рядом стоял человек в белом халате. Заметив, что к матросу вернулось сознание, он сказал: «Твоему сердцу можно позавидовать, так как все операции я делал простым ножом, ножницами, обыкновенным молотком и зубилом. Других инструментов и лекарств у меня нет.
Вместо гипса я применил цемент, дерево и железо».

В концлагере под Киркенессом (Норвегия) Генри Николаевич пробыл 40 дней. 25 октября 1944 года он вместе с другими военнопленными был освобожден советскими войсками и переправлен в Мурманск.
Как впоследствии рассказывал Генри Николаевич, бригада сантехников при помощи зубил, молотков и ножовок по металлу в течение целого дня освобождала его от «гипса», сделанного врачом-военнопленным.
Затем Генри Николаевич был отправлен в Петрозаводск в эвакогоспиталь №2609 на долечивание.

К сожалению, не все юнги набора 1942 года вернулись в родные края. На некоторых пришли похоронки, многие подорвали здоровье и мало прожили в мирной жизни, за которую сражались на фронте.
Большинство юнг демобилизовались в 1950 году и много лет трудились в народном хозяйстве, добились общественного признания. Г.Н.Таращук стал главным инженером проектно-технического бюро «Башавтотранса», Г.Н.Матюшин — старшим научным сотрудником Института археологии Академии наук СССР, Ю.Г.Смирнов — директором средней школы города Благовещенска, Н.И.Кочуров — главным инженером «Башкирэнерго». Старшим инженером по проектированию предприятий нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности работал Г.Н. Коновалов, ему присвоено почетное звание «Заслуженный энергетик Башкирии». Некоторые юнги после войны закончили военные училища и продолжили службу в рядах Вооруженных сил: капитан 3 ранга А.В.Ежов, майор И.М.Ящук, майор И.М.Завгородний, майор В.П.Кирсанов и другие.


Из числа воспитанников Соловецкой школы юнг вышли видные ученые, мастера искусств, изобретатели, писатели. Юнга с эсминца «Грозный» Северного флота Валентин Пикуль стал писателем. Все хорошо помнят и другого выпускника, бывшего артэлектрика крейсера «Киров», народного артиста СССР Бориса Штоколова. Николай Махотин — доктор наук, Дмитрий Арсенин — заслуженный художник РСФСР, Геральд Матюшин — доктор наук, профессор.


Когда Генри Николаевич Таращук вернулся в Уфу, у мачехи на него была «похоронка», по которой она получала пенсию.
С этого времени для Генри Николаевича начались мытарства, которые растянулись на долгие годы…

Очень частые проверки, недоверие, притеснения, унижения, он ни с кем не переписывался, просто не хотел ставить под удар, так как те, кто имел несчастье быть в плену, объявлялись вместе с членами семьи врагами народа и предателями Родины, и вообще считались людьми «низшего качества». В конце концов Генри Николаевича реабилитировали, но горький осадок в душе остался на всю жизнь.

Со своей будущей женой Беляевой Евгенией Сергеевной Генри Николаевич познакомился на работе в одном из учреждений города в 1945 году, а поженились осенью 1946 года. Только после кончины супруга она рассказала, каким гонениям и притеснениям подвергался Генри Николаевич вплоть до смерти Сталина в 1953 году. И Евгению Сергеевну неоднократно отстраняли от ответственной работы из-за того, что муж находился в плену.
Рано или поздно справедливость восторжествовала: Таращука вызвали в КГБ, извинились. Затем пригласили в военкомат, заменили военный билет, в котором уже не было записи, что Генри Николаевич находился в плену. Допустили на ответственную работу.

Он очень хотел рассказать о том, что стало с торпедными катерами, на которых советские моряки громили фашистов в студеном Баренцевом море. Мы хотим выполнить его последнюю волю.

Из воспоминаний Таращука Г.Н.


К 1 ноября 1944 года Печенегская область была полностью освобождена от фашистских захватчиков. Прекратились и боевые действия Северного флота в Варангер-фьорде, так как германский флот перебазировался вглубь Норвегии в район Тромсё — Нарвик.
Перевозки норвежского сырья осуществлялись теперь за пределами операционной зоны Северного флота. А вывозили фашисты стратегическое сырье для своей военной промышленности:
из Петсамо — никелевую руду, из Киркенесса — молибден, железную руду, целлюлозу и др.

Боевая деятельность бригады торпедных катеров Северного флота завершилась 25 октября 1944 г. и поэтому она была расформирована.
Еще раньше, в середине марта 1944 года, было приказано перевести на Балтику 30 торпедных катеров, которые в начале апреля 1944 г. погрузили на железнодорожные платформы и отправили на Балтийский флот.
Командира бригады торпедных катеров Северного флота, капитана первого ранга Кузьмина Александра Васильевича назначили командиром бригады торпедных катеров Балтийского флота.

Последней боевой операцией бригады торпедных катеров было ее участие в освобождении Лиепаи.
Только после этого она была окончательно расформирована и прекратила свое существование. Торпедные катера были списаны «…ввиду ветхости корпусов и выработки всех ресурсов материальной части». Ч асть корпусов была установлена на пьедесталы как памятники, часть — разобрана на дрова…


Командир бригады, капитан первого ранга А.В.Кузьмин был назначен начальником Высшего военно-морского училища в городе Севастополе.

На Северном флоте корабли сохраняли боевую готовность военного времени до 3 июня 1945 года. По данным разведки, около 30 подводных лодок фашистов отказались выполнить приказ своего командования о безоговорочной капитуляции и находились в водах Баренцева моря.
Неумолимо бежит время, неудержим его бег.
С каждым днем все дальше уходят от нас события военных лет. Но, чем дальше от нас уходят события грозных дней и лет, тем больше интерес к ним, тем величественнее и значительнее становится подвиг наших дедов и отцов.
В последние годы на Западе открыт своего рода «второй фронт» по пересмотру итогов войны. От западных политиков не отстают первые лица государств, бывших советских республик. Президент Украины В.Ющенко открыто симпатизирует ветеранам — бандеровцам, воевавшим на стороне Гитлера против России.

Престарелые эсэсовцы в чести у властей Эстонии. Идеологи Запада хотят задним числом провести еще один Нюрнбергский процесс, объявить СССР преступным государством, равным гитлеров­ской Германии, поставить под сомнение подпись СССР под важнейшими международными документами, в том числе о современных границах. Объявить преступным государством уже Россию, как правопреемницу СССР.

Стране, лежавшей в руинах после войны, заплатившей миллионами жизней за избавление человечества от «коричневой чумы», предлагают покаяться и заплатить еще раз:
в прибалтийских странах уже сводят списки претензий на миллиарды долларов. Видимо, их устраивает, что, реализуй Гитлер свои планы, не было бы никакой демократии, не было бы Евросоюза. Зато на территории нынешней Прибалтики простиралась бы Ингерманландия. В Польше забывают, что для поляков Гитлер готовил ту же судьбу, что и для всех славян:
свинопасов и горничных для Третьего рейха без своего языка и культуры.

Критика нашей победы со стороны Запада обычно сводится к тому, что СССР, прогнав нацистов из Восточной Европы, насадил там коммунистический режим. Но если считать это оккупацией, то тогда оккупацией надо считать и присутствие армии США на территории нынешней Германии. Истина же состоит в том, что в 1945 году Европа была разделена между державами — победительницами, и СССР честно получил свою долю. Да, при этом пострадал ряд «малых стран», но так всегда случается в результате войн.

Война закончилась почти 65 лет назад, но битва за непредвзятое отношение к ее участникам и к ее итогам будет продолжаться еще долго. Одним выгодно утверждать, что на весах победы американская тушенка и техника, поставленные по ленд-лизу, оказались весомее миллионов жизней советских солдат.
Другим выгодно самоутверждать свои маленькие государства ценой мелочных претензий к большому соседу.

Для нас с вами главное — самим изучать и помнить свою историю — без прикрас и фальши, заботиться о ветеранах круглый год, а не только по с лучаю майского праздника.
Мы стараемся вселить в подрастающее поколение веру, надежду, любовь за будущее России. Чтобы они умели бороться за правду, свободу и честь, как это делали наши отцы, деды и прадеды в годы Великой Отечественной войны. А самое главное, хочется, чтобы наше поколение не утратило принципы исторической памяти, чтобы не ушли в забвенье герои, отдавшие свои жизни за Родину.
С каждым днем становится все меньше людей, помнивших ту войну.
Совсем скоро не останется ни одного очевидца, а останутся сухие строки документов, отчетов, мемуаров...

источник: http://www.vatandash.ru/index.php?article=1919